Талавир почувствовал, будто за него торгуются. Руководитель Станции будто только что выиграл какую-то пару у подчиненной. Адские губы женщины едва дернулись. Талавир напрягся. С одной стороны, это был обычный очередной тест от Белокуна; с

другой, к ним впервые присоединилась Сфена. Что же изменилось? И связано ли это с событиями в Деште, о которых упоминала Руфь? У Талавира зародилась надежда. Он действительно больше всего хотел спуститься вниз. Но Первая Зеница оборвала его ожидания:

— Он не готов. Я отыскала его в комнате памяти. Он рылся в архиве.

— Ты был в афизе? — Белокун с любопытством посмотрел на Талавира. — Что ты искал?

— Это неважно, он нарушил догмат повиновения, — перебила Сфена.

— Кто бы говорил о повиновении, — огрызнулся Талавир. — Я хочу знать правду. Мне надоело, что вы прячет мое дело. Даже без воспоминаний я остаюсь Старшим Братом. Я хочу знать, кем был в Шейх-Эли и что там произошло.

— Он… — снова начала Сфена.

— Подождите, — Белокун провел пальцем по разложенным картам и остановился на изображении взрыва. — Ты хочешь ответов? Что ж, начнем с первого вопроса. Эти картинки нарисовал доктор Мамай. Мы были знакомы с детства, а встретились в школе доктора Зорга.

«В школе доктора Зорга — в Лебенсборне», — догадался Талавир. До

Вспышек Старших Братьев был ряд научных станций по всей стране, куда они отбирали одаренных детей. Над ними тоже ставились эксперименты. Правда, они должны стать учеными, армией Зорга, а не солдатами.

— Мамай любил Киммерик. Знал его истории, — продолжал Гавен

Белокун. — Даже имя выбрал киммерицкое, вот причудливое Мамай, в честь какого-то местного хана. До Вспышек он был главным научным консультантом на Матери Ветров. Работал над оружием для Старших Братьев.

Талавир по-прежнему слышал истории о пропавшем во время Вспышек доктора. Но тогда многие исчезли. Чего Белокун рассказывает это именно сейчас? Как это связано с тем, что он нашел в афизе?

— Архивы доктора Мамая сгорели во время нападения засоленных, которое произошло через год после Вспышек. — Белокун вытер руки, словно даже воспоминание о атаке было ему отвратительным. — Хотя назвать эти каракули архивами было бы преувеличением.

Видишь, как он рисовал? Как шестилетний ребенок. Так и писал. Но пусть это не вводит тебя в заблуждение. Мамай был гением. Держал все здесь, — Белокун длинным скрюченным пальцем постучал себя по виску. — Поэтому его голова была так важна. Ты желал знать правду? Твой отряд сразу после Вспышек вышел в Шейх-Эли, чтобы найти доктора Мамая.

Талавир откинулся в кресле. Бумаги, спрятанные под комбинезоном, коварно зашуршали. Он пришел в себя больше месяца назад. Сколько ни расспрашивал, сколько искал правды о своем прошлом, ему никто ничего не отвечал. Почему сегодня?

— Что произошло в Деште? Вы кого нашли?

— Напротив, — казалось, Белокун только и ждал этого вопроса. -

Потеряли. Пришло сообщение, что в Деште, в поселке Ак-Шеих, погиб один из Старших Братьев. Сфена подозревает местных.

— Местных? Как это может быть? Они едва теплятся? Полуумные

существа, зависимые от нашей гуманитарной милости… — Что-то в глазах Белокуна заставило Талавира остановиться. Почему он так смотрит, будто ждет, что Талавир вот-вот сам найдет разгадку?

«Погиб один из Старших Братьев… А при чем здесь он — Талавир

Каркинос?»

— Кто погиб? — спросил Талавир и тут же понял, что уже знает ответ.

Он вытащил украденные в афизе бумаги и бросил на стол.

— Это он? — Под фото стояло «Рябов. Псевдо — М-14». — Это его убили?

Другого Брата из моего отряда? Он вышел из комы незадолго до меня. Как он очутился в Деште?

Белокун уже разинул рот для ответа, но неожиданно в кабинете потемнело. Окно накрыло тень исполинского крыла. Это был Птерокс.

самая большая птица Дешту. Его вызвали тогда, когда требовалось срочно преодолеть большое расстояние. Итак, сегодня кто-то улетит. Но кто и куда?

Сирены взвыли. «Чертов Мато Дуковач», — поморщился Белокун и подал знак

Сфени. Женщина подпрыгнула к Талавиру и бесцеремонно потянула за рукав.

Талавир сопротивлялся, ему так ничего и не сказали! — но разговор был завершен.

— Ты получишь ответы, — пообещал Белокун и крикнул Сфене: -

Готовь его!

Первая Зрачок вытолкала Талавира за дверь.

— Поздравляю, ты сдал экзамен, тебя ждет Дешт. — Сфена легонько толкнула его пальцем в грудь, словно уже выпроваживала из Станции. -

Обещаю, это будет больно.

Первая Зеница завела Талавира в один из кабинетов Медицинского отдела, показала на кушетку и с звоном открыла стеклянный шкафчик, стоявший в углу, не нашла нужного и снова закрыла дверцу. Стекло только чудом не разлетелось. Сфену подбрасывало от ярости.

— Откуда ты знал, чьи документы искать в афизе? Кто сказал, что в Деште умер именно Рябов? Руфь? Она шарила в моих бумагах? — От жевания уха в уголках ее губ выступила красная слюна.

"Он мне снился с самого пробуждения", — мысленно ответил Талавир, но этот ответ ей бы точно не понравился.

— Случайно. Вспомнил его лицо, — соврал Талавир.

— Ты ничего не помнишь, — огрызнулась Сфена.

В комнату незаметно вошла медицинская сестра в хиджабе. Сфена заметила

ее присутствие, только когда женщина неосторожно толкнула Первую Зрачок объемными бедрами.

— Поставь здесь! — крикнула Сфена.

Женщина с поклоном опустила на столик завернутую в бумагу банку, выпрямилась и поправила платок. У нее было блестящее, как смазанное маслом янтих, лицо. Талавиру показалось, что там, где ткань прислонялась к коже, он увидел обнаженное мясо. От женщины пахло, словно от ларька с пряными травами. Но этот аромат скрывал вонь гнили.

— Тебе очень повезло, — уже гораздо спокойнее прогугнявила Сфена.

— При других обстоятельствах ты должен еще несколько месяцев быть под наблюдением. Суйер мало изучен. То, что ты проснулся после нескольких лет комы, ничего не доказывает. С тобой может произойти что угодно и когда угодно. Погибший Брат Рябов был из твоего отряда, тоже попал под первый суер в Шейх-Эле и тоже спал в коме. Вы с ним последние из вашего отряда. Остальные давно погибли. А вы